«Но вот завершается черная масса луны и крови, рассказывал Таиров о решении финала, и трепещущий Ирод кидает на обезумевшую от поцелуя любви и смерти Саломею беспощадные щиты своих солдат, и, сливаясь с лебединой песнью раздавленной царевны, вибрируют в воздухе черные крылья опустившихся стягов». Вся эта партитура динамичного сценографического действа цветных полотнищ была в соответствии с замыслом режиссера детально разработана в эскизах и макете. И хотя на сцене задуманное воплотилось не полностью (по причинам сугубо технического и технологического свойства), тем не менее, постановочно-сценогафическая идея режиссера и художника вошла в историю театра как один из первых в XX веке опытов столь активного участия в сценическом действии вещественных персонажей, представших здесь в виде цветных полотнищ и занавесей. Опаздываете на самолет? Закажите такси аэропорт.
Предшествующая этому таировско-экстеровскому опыту постановка «Маскарад» М. Лермонтова, показанная несколькими месяцами ранее Вс. Мейерхольдом и А. Головиным, где перед зрителями была развернута уникальная в своем роде «симфония» занавесей, по своему оформлению целиком и полностью относилась к декорационной системе, являя собой одно из самых вершинных ее произведений. А это значит, что занавеси Головина, хотя и играли в том спектакле также персонажную роль самостоятельных орнаментально-графических «аккордов», предварявших ту или иную картину, однако в самом действии непосредственного участия не принимали. Поэтому и рассказывалось о них в первой книге, в главе о декорационном искусстве, как системе оформления спектаклей, доминировавшей в европейском театре в период с конца XVI до начала XX века.
Совсем иной смысл должен был иметь занавес в прологе первой постановки Мейерхольдом «Мистерии-Буфф» Вл. Маяковского (1918). По замыслу драматурга, занавесу при давалась функция вещественного объекта, который символизировал ниспровергаемую эстетику «буржуазной сцены» («размалеванный реликвиями старого театра» указано в ремарке) и подвергался уничтожению путем разрывания его «нечистыми».