Существует в пьесе советский адвокат, рекомендованный нам как весьма положительный герой, он выступает против клеветника, он заступается за пострадавшего. Он убежден в его невиновности. Почему? Оказывается, он живет с ним пятнадцать лет бок о бок, пятнадцать лет слушает, что говорят за перегородками, а перегородки тонкие, и ничего против не услышал. Конечно, хорошо, что ничего не слышал против, но хорошо ли, что слушал, что, проще говоря, подслушивал? По пьесе выходит, что не очень-то чтоб нехорошо! А может быть, и хорошо, благо перегородки тонкие! Почему и не подслушать и не удостовериться! Конечно, бдительность великое дело! Но идею насчет того, чтоб, дескать, граждане прикладывали уши к стенам других граждан, не слышно ли чего против, м-да, затею эту, вероятно, одобрил бы только один персонаж, тот самый, который выведен в пьесе под именем клеветника. Малозначительная деталь в пьесе, а все-таки. Интересует продажа профнастил? Посмотрите сайдинг миттен mitten цены на http://km-spb.su.
Есть вещи поважнее. Два главных героя действуют в пьесе - клеветник и оклеветанный, преступник и его жертва. Займемся сначала жертвой. Представьте себе почтенного человека, прекрасного специалиста, честнейшего гражданина, его жену и дочь - дружную советскую семью. Несчастья одно за другим неожиданно сваливаются па его седую голову. Преступник, до поры до времени скрывающийся за кулисами, пустил в ход свою клеветническую машину. И вот друзья становятся врагами, знакомые перестают узнавать, замолчал телефон, дочь собираются исключить из комсомола, жених ее разрывает с нею, да и со всей семьей Проскуровских - подальше от этого зачумленного места! Самого Проскуровского выгоняют со службы, он бросается в поисках места, а его звали раньше со всех сторон, но сейчас со всех сторон перед ним захлопываются двери, и вот он один растерянно оглядывается вокруг... Положение, которое вряд ли может вызвать улыбку. А вот автор и главным образом театр считают, что здесь должна быть улыбка, и даже смех, и даже гоготанье,- над чем, спросите вы,- над этим беспокойством, над этими волнениями, над этими переживаниями, над всей этой драматической историей.