Мне очень хочется писать о Москве, о прекрасном старом русском городе, где каждый камень много и содержательно рассказывает о седой древности, трудолюбии и героизме, об ужасах иноземных нашествий, о великом терпении народа русского, воинской славе его. Но почему-то на фоне жизни города в те первые годы империалистической войны никак не получается эта тема, не гармонирует она с суетливо барышническим обжорным житьишком купецкой столицы Руси в эти годы! Возможно вам понадобится перевозка стекла пирамида.
Все большое, замечательное, умное, трудовое, прогрессивное, прекрасное в своей жертвенности, моральной стойкости заволокло какой-то мутной дымкой, разящей запахом горелой земли, гноя а пороховой гари. И в этом зловонном тумане тонула великолепная причудливая московская старина. Он отравлял благородную красоту московского ампира, он вползал в аудитории университетов, в партеры и ложи театров, в залы консерватории, в лаборатории тихих клиник «Девичьего поля», он лился дымной рекой с амвонов сорока сороков московских церквей, где произносились проповеди и шли моления о победе; русского оружия, и где после обедни дьякон бубнил: «...убиенного Ивана, Сидора, еще Сидора, Анисима, Флора, еще Сидора, еще Ивана...» На этом дымном фоне корячились похабные афиши модных фарсов с переодеваниями, и всем этим безобразием дирижировала фигура спекулянта в несвежем воротничке, с грязными руками в бриллиантовых перстнях.
И узнал и полюбил Москву позднее, в годы, когда стальной неумолимый вихрь событий срывал с нее клочья облаков этого дурманящего смрада, в дни, когда все пакостное, временное летело вверх тормашками, и оставались потемневшие, несокрушимые благородные устои человеческой правды. Когда каждый кирпич старого Кремля, заросшего бурьяном Александровского сада, стал моим общим, народным; когда каждая новая выбоина на московской мостовой стала моей болью, каждый сорванный ветром с крыши лист резал меня по сердцу. А в те дни, когда началась империалистическая война, Москва была не моя купеческая. Это было, конечно, несправедливо: кровь пресненских рабочих, пролитая в 1905 году, была пролита за Москву рабочую, пролетарскую.